|
2 марта 2010 года. День десятый.
ЗАСЕДАНИЕ БЫЛО КОРОТКИМ
Заседание на этот раз было весьма коротким. Назначенное на 10 утра, судебное заседание началось в 10-25, и продолжалось минут десять. После чего был объявлен перерыв до обеда. В 10-08 привели Алексея. Как всегда, заперли в клетку, вместе с другими «подельниками». Алексей выглядел бодро, увидев нас, помахал рукой. Мы подключили аппаратуру, ловя на себе взгляды остальных участников процесса. Похоже, что ноутбуки у защитников — в суде города Богдановича дело не виданное. Но как иначе работать защите? 12 томов уголовного дела, каждый — размером с «Советскую энциклопедию». Целый рюкзак получается. Впрочем, остальные защитники изучением дела себя не обременяют. Идут в суд с тонкими тетрадочками и... сборниками кроссвордов. Которые с интересом решают во время судебного заседания, лишь изредка отвлекаясь для того, чтобы задать несколько дежурных вопросов своим подзащитным.
Сначала, рассмотрение дела отложили до 14-00, в связи с отсутствием двух адвокатов - защитников по назначению. По словам судьи, они задействованы в защите несовершеннолетних подсудимых в другом процессе. Интересно, что «пострадавшие» подзащитные были не против проведения процесса в отсутствие своих защитников, но судья посчитал, что это будет нарушением права на защиту. И формально — он полностью прав. Вот только непонятно, почему нельзя было сообщить об этом заранее? Ведь не с неба же это дело свалилось! Слабо верится, что вечером, в понедельник 1 марта судье было неизвестно, о том, что утром следующего дня будет рассматриваться дело в отношении несовершеннолетних. Впрочем, это просто мысли вслух. Есть еще одна версия столь не характерного для судьи Васильева поведения: 2 марта для наблюдения за процессом прибыли два представителя консульства США в Екатеринбурге и наблюдатель от базирующейся во Франции международной организации «Институт гражданского общества».
Застенчивость наших судов, их нежелание проводить рассмотрение дел в присутствии международных наблюдателей известна. Я наблюдал это во время рассмотрения дел, касающихся ПЗК Михаила Трепашкина в Свердловском областном суде, при рассмотрении кассационных жалоб на постановления об избрании меры пресечения в отношении Алексея Соколова. Дела начинали рассматриваться вечером, после рассмотрения всех остальных дел.
Спасибо международным наблюдателям из консульств Франции, Германии и США, которые с утра до вечера дежурили в областном суде, чтобы не пропустить судебное заседание! Вот и сейчас, несмотря на отдаленность от Екатеринбурга, работники дипломатических ведомств разных стран все же находят время для того, чтобы посетить Богдановичский городской суд.
К сожалению, отдаленность от областного центра дает о себе знать и дипломаты не смогли остаться. А вот наблюдатель от международной общественности был полон решимость остаться на неделю. Пользуясь неожиданным перерывом, мы устраиваем небольшую конференцию в близлежащем кафе. Я, пользуясь своим положением защитника, показываю «объяснения», данные подсудимым Аникиным, который, услышав некие сплетни от не известных лиц, утверждал, что Алексей Соколов оказывал давление на фигурантов дела. Эти сплетни стали одним из оснований, по которым следствие, а затем и суд избрали для Алексея меру пресечения в виде содержания под стражей.
Попив чаю, тепло прощаемся с представителями консульства, а сами едем в ИВС Богдановича, для встречи с подзащитным.
«ДЕЛО О СЕМЕЧКАХ»
Четверо защитников Алексея: я, Гуля Соколова, адвокаты Шухардин и Качанов, прошли для встречи с Алексеем Соколовым. Без курьеза, как всегда не обошлось: какой-то молодой охранник вдруг потребовал сдать «запрещенные» средства связи — ноутбуки. Дескать в компьютерах может быть интернет, а значит — это средство связи. Причем сдать не под расписку, а просто оставить в коридоре. Естественно, что такие странные требования никто из нас выполнять не собирался: в компьютерах находятся материалы дела, а без них, свидание теряет смысл. Кроме того, нет никакого желания оставлять дорогостоящее оборудование в коридоре, на милость охраны. Без гарантии, что мы его потом получим обратно.
Тут же, в коридоре ИВС решаем, что без компов на свидание не пойдем, заявляем в суде о нарушении права на защиту, подаем жалобу прокурору... ситуацию «разруливает» вышестоящий охранник. Он постарше и, видать, поумнее. Одергивает молодого и дает возможность нам пройти в комнату для свиданий.
Через несколько минут, в нее заводят Алексея. Приветствия, обмен репликами. Алексей обнимает свою жену Гулю. Раскладываем компьютеры, достаем бумаги и начинаем работать. В процессе общения, Алексей рассказывает о комичной ситуации, сложившейся в СИЗО Камышлова после последнего свидания: мы с адвокатом Романом Качановым 25 февраля ездили к Алексею на свидание, для подготовки к процессу. Алексей попросил меня купить для него жареных семечек. Во время обеденного перерыва я их купил и отдал Алексею.
После окончания свидания, семечки у Алексея забрали, так как, во-первых, это недозволенная передача, а во-вторых, вообще «не положено». Стали разбираться. Как оказалось, в списке запрещенных к передаче продуктов семечки отсутствуют. Дело дошло до того, что к Алексею пришел прокурор. Алексей потребовал представить ему нормативный акт, запрещающий передачу семечек в СИЗО. Такого документа не нашлось. В результате право ПЗК Алексея Соколова на лузгание семечек в СИЗО удалось отстоять. Правда, прокурор пообещал пожаловаться на действия адвоката Романа Качанова, передавшего недозволенную передачу своему подзащитному в адвокатскую палату Свердловской области. Лично я не понял, причем тут Качанов. Семечки Алексею передал я, мне и ответ держать. Как объяснили мне мудрые адвокаты, я не адвокат, а защитник по решению суда и жаловаться на меня некому. Так что, у статуса простого защитника тоже есть свои преимущества.
АЛЕКСЕЯ ОПЯТЬ «ЗАКРЫЛИ»
Судебное заседание было возобновлено после 14 часов. Совершенно неожиданно, судья поставил вопрос о мере пресечения в отношении подсудимых, содержащихся под стражей. Срок действия меры пресечения в отношении подсудимого Соколова истекает 9 марта. Так что никто не скрывал, что именно он главный актер в этом спектакле. Об этом прямо сказала в своем выступлении прокурор: «...речь идет о мере пресечения для подсудимого Соколова Алексея Вениаминовича в большей степени, поскольку он содержится под стражей только по данному уголовному делу в связи с избранием ему в свое время такой меры пресечения».
Прокурор попросила суд продлить для Соколова меру пресечения в виде содержания под стражей до шести месяцев. Она мотивировала это тем, что Соколова обвиняют в совершении тяжких преступлений. Кроме того, следует принять во внимание особую сложность уголовного дела, поскольку речь идет о совершении преступлений на территории трех районов Свердловской области. Сложно доставлять свидетелей. Если подсудимый будет под стражей, то препятствий для рассмотрения дела не будет. Кроме того, Соколов Алексей Вениаминович неоднократно заявлял ходатайства об отложении дела. «...я склонна расценивать некоторые из этих ходатайств как желание затянуть рассмотрение уголовного дела по существу. Надеюсь, что в течении 6 месяцев все же удастся рассмотреть дело по существу, а для этого необходимо, чтобы мера пресечения осталась прежней» - заявила прокурор.
Лично мне не понятно, какое отношение эти доводы прокурора имеют к избранию для Алексея меры пресечения в виде содержания под стражей. Все эти «доводы» можно охарактеризовать русской пословицей: « в огороде бузина, в Киеве дядька». Что, от того, что Соколов в СИЗО останется, сразу же свидетелей станут доставлять лучше? Но Алексей сидит уже почти 10 месяцев, и его нахождение в местах лишения свободы ни сколько не улучшило работу судебных приставов по доставке в суд свидетелей.
Да. Дело сложное, много фигурантов, три преступления в различных частях области. Ходатайств о переносе рассмотрения дела было много. И не только со стороны Соколова и его защиты. Это — процессуальное право сторон. Но все это не имеет никакого отношения к применению в отношении Алексея такой исключительной меры пресечения, как содержание под стражей.
Алексей Соколов и его защитники с доводами прокурора не согласились. Алексей попросил суд избрать для него меру пресечения, не связанную с изоляцией от общества. В своем выступлении, Алексей заявил, что обвинение в отношении него строится исключительно на домыслах и слухах. И тоже самое положено в основу прокуратурой и судом для избрания в отношении него меры пресечения в виде содержания под стражей. Он еще раз объяснил суду, почему на самом деле против него возбуждено уголовное дело и прочему он находится в местах лишения свободы до вынесения судебного приговора:
«За свою правозащитную деятельность, я неоднократно получал угрозы не только от лиц, находящихся со мной в этой клетке, но и от сотрудников ГУФСИНа, оперативных, сотрудников, работающих в органах МВД, чтобы я не занимался этими вещами, не помогал заключенным, не проводил общественные расследования. Иначе меня просто напросто посадят, дело мене сошьют, как они говорят: «найдут лет на пятнадцать и ты сядешь». Меня это не останавливало. Потому я сейчас нахожусь в клетке, а моя жена меня защищает».
Алексей напомнил суду, что за него поручилось большое количество самых разных уважаемых людей, таких как правозащитники Алексеева и Пономарев. Все эти многочисленные ходатайства и поручительства вообще не рассматривались судом.
Адвокат Роман Качанов в своем выступлении поддержал доводы своего подзащитного. Он заметил, что никаких оснований для содержания Алексея Соколова под стражей нет. Качанов обратил внимание суда на то, что до сих пор кассационные жалобы защитников Соколова на первое, совершенное Богдановичским городским судом продление срока содержания под стражей в рамках предварительного слушания, до сих пор не рассмотрены. Законность прежнего продления срока содержания под стражей не рассмотрена и не проверена. «Мы до сих пор не знаем, законно ли находится Соколов под стражей или нет». - подчеркнул защитник.
«Так как прокуратура не ссылается ни на какие новые основания для продления срока содержания под стражей, я тоже вынужден говорить о прежних основаниях продления срока содержания под стражей. В частности, прокуратурой, как стороной обвинения, представлено некое, нигде не зарегистрированное заявление подсудимого Аникина о том, что Соколов Алексей Вениаминович оказывал давление. Ваша честь, до сих пор ему никакие материалы проверки прокуратурой данного заявления не представлялись. Мы вообще не знаем, была ли эта проверка. И факт, что сам Алексей Соколов по этой проверке опрошен не был, говорит о том, что данное заявление Аникина нужно было для продления Алексею срока содержания под стражей, а не для того, чтобы уличить Соколова в этих якобы имевших место быть незаконных действиях. Кроме того, у нас есть подсудимый Носков, который находится под подпиской. Он ходит на все судебные заседания, никуда не скрывается. И нет никаких оснований считать, что Алексей Соколов, находясь на свободе, будет вести себя как-то по-другому» - указал в своем выступлении адвокат. Он попросил изменить Алексею Соколову меру пресечения.
Адвокат Шухардин тоже попросил изменить своему подзащитному меру пресечения на не связанную с заключением под стражу: «В выступлении государственного обвинителя не прозвучало ни одного из оснований, которые перечислены в УПК как основания, для продления срока содержания под стражей. Там четко написано, что такими основаниями являются: опасность, что обвиняемый скроется, совершит повторное преступление либо окажет какое-то давление на свидетелей и потерпевших. Материалы уголовного дела указывают на отсутствие реальной угрозы, что Соколов скроется. Соколов имеет семью, постоянное место жительства, постоянную работу, имеет средства. У Соколова двое малолетних детей. Данные обстоятельства указывают, что вероятность того, что Соколов скроется от суда и следствия — минимальна. Она является недостаточной для избрания меры пресечения в виде содержания под стражей. То, что дело находится в суде, показывает, что все доказательства по делу, давным-давно собраны. В ходе судебного следствия допрошено большинство из свидетелей обвинения. Частично допрошены обвиняемые, которые не дают показаний, уличающих Соколова в совершении преступлений. Поэтому, говорить о том, что здесь имеется какая-то объективная опасность того, что Соколов будет оказывать давление на свидетелей — нельзя. Так что полностью отсутствуют основания для продления срока содержания под стражей Алексею Соколову».
В своем выступлении, я процитировал поразившую меня фразу из «объяснения» подсудимого Аникина. Я специально беру слово объяснения в кавычки, так как эта бумажка, на мой взгляд, вообще ничего не объясняет. А, вместе с тем, именно она была основным аргументом следствия и суда, в предыдущих судебных заседаниях о продлении Соколову меры пресечения: «... от других лиц, содержащихся в СИЗО, я слышал, что Соколов Алексей Вениаминович заходил в СИЗО в составе комиссии...» И эта бумажка оказалась достаточным аргументом для того, чтобы лишить человека свободы уже более чем на девять месяцев! Я пояснил суду, что как журналист, я не стал бы работать с такой не проверенной информацией. Человек что-то слышал от третьих лиц, и не называет даже фамилии тех, от кого он это слышал! Кроме того, я давно знаю Алексея. По роду своей деятельности он ходил по судам. И всегда являлся на судебные заседания. Никаких оснований полагать, что Алексей сейчас вдруг изменит свою позицию — нет.
Вообще же, от хождения в СИЗО в составе комиссии, что Алексей обязан был делать по роду своей деятельности, до оказания давления на других лиц — дистанция огромного размера. Кроме того, есть объяснения осужденного Скворцова, который пояснил, что Алексей действительно был в его камере, в сопровождении администрации учреждения и никакого давления на него не оказывал и вообще с ним не общался. Это объяснение есть в деле, но почему-то следствие и суд на него не ссылаются. Возможно потому, что оно не вписывается в картину, нарисованную следствием о том, что Алексей, пользуясь своим положением правозащитника ходил по СИЗО на всех давил и всем угрожал?
После выступлений защитников Алексея, суд опросил остальных подсудимых и их защитников. И те, и другие, реагировали вяло. Оставляя вопрос о мере пресечения на усмотрение суда. Некоторые, попросили изменить им меру пресечения на любую другую. Единственным ярким выступлением была речь подсудимого Григорьева, уже не раз веселившего публику своими забористыми фразами. Когда судья обратился к нему за разъяснением его позиции по мере пресечения, Григорьев ляпнул: «Да освободить Соколова нах!» Зал развеселился. Судья пояснил подсудимому, что тут рассматривается вопрос и о его мере пресечения. «Мне нужен стол!» - заявил Григорьев - «каждому из нас — по столу! У нас в камере на 12 мест 26 человек. А Соколов сидит в камере один. В ИВС. Там в каждой камере столько народу. Постельное нам не дают, полотенца нам рвут. В какую, нах, правозащитную организацию мне вступить, чтобы меня так облизывали, нах. Соколова — освободить!» - еще раз подчеркнул Григорьев. «Ваше мнение на счет Соколова я понял. А что на счет вашей меры пресечения?» - спросил судья Васильев. «И меня освободить. Обязуюсь являться на все судебные заседания» - сказал Григорьев.
Суд объявил перерыв на час, для вынесения постановления. Мы, ожидая решения суда, обсудили выступление Григорьева. Несмотря на юморные обороты и хамоватость, Григорьев единственный из подсудимых, за исключением Алексея Соколова, кто хоть и в форме эпатажа пытается бороться за свои права. Мы, являясь защитниками Соколова, не имеем права предпринимать действия в защиту его интересов по официальным каналам. Будет ли что-то делать в его защиту назначенный судом адвокат — неизвестно. Так что мы решили обратиться с заявлениями в правозащитные организации. Ведь выступление Григорьева в суде можно расценивать как устную жалобу на условия содержания под стражей.
Через час с небольшим судья Васильев огласил свое постановление. Мера пресечения для Алексея Соколова в виде содержания под стражей была продлена до 29 апреля 2010 года включительно. На все доводы защиты суд ответил одной фразой: «...основания по которым в отношении... Соколова Алексея В. … ранее были избраны меры пресечения в виде заключения под стражу, продлялся срок содержания их под стражей, в настоящее время не изменились, поэтому в соответствии со ст. 110 УПК РФ ранее избранная мера пресечения... отменена быть не может».
Защита Алексея не может согласиться с таким, совершенно не мотивированным постановлением суда и будет его обжаловать в Свердловском областном суде.
Заодно стало понятно, почему суд так поторопился рассмотреть вопрос о мере пресечения: судья Васильев отложил рассмотрение дела почти на месяц, до 9-30 30 марта этого года. Судья мотивировал свое решение тем, что из-за рассмотрения этого сложного уголовного дела, работа Богдановичского суда практически парализована. Судья попросил всех адвокатов до середины апреля не назначать себе никаких других дел. Из этого можно сделать вывод, что в апреле дело будет рассмотрено и оглашен приговор суда первой инстанции.
Глеб Эделев,
специально для «ДПН ИНФОРМ».
Богданович — Екатеринбург,
2 — 4 марта 2010 года.
|
